Сара Крейвен

Скромница в ловушке

Глава 1

Серьги были великолепными, таких она еще не видела.

Покоясь на черном бархате, бриллиантовые капельки словно горели изнутри, заставляя опасаться, не обожжется ли она, прикоснувшись к ним.

«Но они оказались холодными», — с легкой ироничной улыбкой подумала она, вдевая серьги в уши.

Холодные, как и остальные украшения, которые ей дарили в последние бесконечные месяцы. Холодные, как и дрожь где-то внутри ее, возникающая при мысли о предстоящем вечере. И возможных событиях после него.

Она вынула из коробочки кулон, еще один подарок, и подала Донате, своей горничной, чтобы та застегнула цепочку. Затем поднялась из-за стола, подошла к высокому зеркалу и встала перед ним, молчаливая и прямая, подвергая свое отражение критической, жесткой проверке.

На ней было черное, длиной до пола платье из шелковистого трикотажа, с длинным рукавом, присборенное под грудью и ниспадавшее мягкими складками. Глубокий вырез приоткрывал грудь, привлекая внимание к кулону.

Ни цвет, ни стиль платья ее не волновал. Но в нем ей можно было дать больше чем двадцать три года. Платье придавало ей изысканности, которой она не обладала. Но, как и многое в ее жизни, это был не ее выбор.

«И вообще, — с иронией спросила она себя, — когда такое случалось, чтобы марионетка сама выбирала себе костюм?»

Ее волосы были убраны наверх в искусно уложенный узел, и лишь несколько небрежных прядей касалось щек и шеи.

Она никогда не питала симпатии к Донате, девушке, вовлеченной в ее пустую и притворную жизнь и видевшей слишком многое. Но в мастерстве парикмахера ей нельзя было отказать. Впрочем, как и в осторожности. Что бы та ни думала о свадьбе ее хозяина, свои мысли она всегда оставляла при себе.

А вот макияж она сама научилась накладывать. Тени, подводка и тушь позволили ее серо-зеленым глазам, единственному, что претендовало в ней на красоту, почти мистически сверкать из-под темных ресниц.

Ее губы были цвета лепестков шиповника, сочетаясь с тоном лака на ухоженных ногтях. А на шее и в ушах сверкали, словно снег в солнечный день, бриллианты.

Раздался предупреждающий кашель Донаты, после чего последовал ее многозначительный взгляд на часы.

Пришло время для представления. Взяв вечернюю сумочку, она вышла из комнаты и направилась по галерее к лестнице, услышав, как на другом конце захлопнулась другая дверь.

Она остановилась, внимательно наблюдая, как он приближается к ней, высокий и стройный в элегантном вечернем костюме.

Он тоже остановился, взгляд его темных глаз скользил по ней, неспешно и всесторонне оценивая. Наконец резкий кивок показал — она заслужила одобрение. И наконец они начали спускаться по лестнице — на таком расстоянии друг от друга, чтобы ее рука едва касалась его рукава.

Когда они дошли до мраморного зала внизу, она услышала его тихое «Сегодня вечером» и ощутила, как слова эхом отдались в голове и затихли.

Конечно же его ждала западня. Он понял это в тот момент, когда, войдя в гостиную, увидел: бабушка ждет его не одна, как он надеялся. Синьора Лучино, ее дочь, сидела рядом с графиней Манзини, а на ее полном лице читалось неодобрение.

— Дорогая бабушка. — Он подошел к ней и поцеловал тонкие пальцы. — И тетя Доротея. — Последовал вежливый кивок, не слишком походивший на поклон. — Какой приятный сюрприз!

«Что ж, хотя бы по отношению к одному человеку это правда», — сухо подумал он. Он не ожидал встретиться лицом к лицу со старшей и наименее любимой сестрой его отца. Эта суровая женщина негласно взяла на себя управление большой семьей.

— Дорогой Анджело, — приветствовала его в ответ Козима Манзини, указывая, что он может сесть на диван напротив. — Ты хорошо выглядишь.

Ему показалось или тетя при этих словах тихо фыркнула?

— Спасибо, я в отличной форме. Но скорее по счастливой случайности, а не по разумности, как, наверное, хочется добавить тете Доротее.

— Я думаю, участие в скачках, когда ты еще не оправился от травмы плеча, полученной во время матча по поло, вовсе не говорит о разумности, мой дорогой Анджело, — ответила синьора.

Анджело широко улыбнулся:

— Но на меня поставили, особенно ты, тетя. По крайней мере, так сказал мне Мауро. А подводить людей крайне невежливо.

Выражение лица синьоры явно говорило — Мауро еще поплатится за свою неосторожность!

— Ты сильно рисковал, — добавила бабушка, нахмурив брови.

— Риск был оправдан.

— Однако же теперь тебе есть о чем серьезно подумать.

Он сжал губы:

— Я так понимаю, ты снова говоришь о браке?

— Дорогой мой, это необходимо! — Козима подалась вперед, умоляюще глядя на внука. — Я не желаю вмешиваться или злить тебя, но со дня смерти твоего любимого отца прошло два года, и ты стал графом Манзини. Тебе нужен сын, чтобы было кому продолжить род и унаследовать титул.

— Я осознаю свой долг, бабушка. Просто не считаю его интересным для себя, — жестко ответил Анджело.

— Конечно, — сказала тетя Доротея, — ты предпочитаешь заниматься женами других мужчин, вместо того чтобы найти таковую себе. О, только не защищай его, мама! — резко добавила она, когда графиня попыталась вставить слово. — Это правда, и Анджело отлично все понимает. Вокруг масса свободных девушек, из которых можно выбирать, но пока он не перестанет вести себя как дамский угодник, он никогда не найдет себе невесту.

— Как мило с твоей стороны, тетя, интересоваться моей личной жизнью, — сквозь зубы произнес Анджело.

— Если бы она была личной! — парировала Доротея. — Пока твои романы не заканчивались публичным скандалом, но это лишь вопрос времени. И я говорю тебе, Анджело, в результате пострадает «Галантана»! А винить тебе останется лишь себя.

— Мы делаем модную одежду, тетя, — холодно возразил Анджело. — Не церковные одеяния. Сомневаюсь, что любые истории обо мне как о главе компании влияют на то, купит девушка юбку с нашим лейблом или нет. — Он пожал плечами. — Может, наши продажи только возрастут. Кто знает?

— О, ты невыносим. — Тетя потянулась к сумочке и встала. — У меня не хватает терпения спорить с тобой.

— Я тоже устал терпеть твои разговоры, — твердо ответил Анджело. — Ты занята поиском жены для Мауро. Это может занять несколько лет твоей жизни.

Доротея с ненавистью взглянула на Анджело и выскользнула из комнаты. Когда дверь за ней закрылась, графиня мягко сказала:

— Это было зло и невежливо.

— Зато правдиво, а ведь именно это и восхваляет тетушка. В любом случае я отправлю ей цветы, и мы помиримся. — Он помолчал немного и потом устало вздохнул: — Но зачем она пришла сегодня? Не для того же, чтобы читать мне мораль! Наверняка уже подобрала для меня подходящую кандидатуру.

— Действительно, она упоминала кое-кого… На лице Анджело отразилось легкое изумление.

— Ну конечно, — мягко сказал он. — А не скажешь мне, как ее зовут?

— Ее зовут Елена, или Хелен, на ее языке.

— Англичанка? — Он не мог скрыть удивления.

— С итальянскими корнями, — кивнула графиня. — Ее бабушка, Виктория Сильвестре, была моим дорогим другом, Доротея ей тоже симпатизировала. Виктория вышла замуж за англичанина, и так же поступила одна из ее дочерей, выйдя за мужчину по фамилии Блейк. Они поселились вблизи Генуи, но в один ужасный день погибли в автокатастрофе. Елена, их единственный ребенок, теперь живет в Риме и работает переводчиком в издательстве «Авортино».

— Она работает? — Его брови поползли вверх. — То есть она «совсем не дурочка», как говорят в Англии?

— Думаю, твое мнение здесь важнее моего. — Графиня играла кольцами на пальцах. — Пожалуй, ты даже видел ее.

— Я? — Анджело нахмурился. — Что-то не припомню.

— Она была на вечере у Сильвии Альберони, на котором ты присутствовал, — сухо ответила она. — Это имя тебе явно знакомо. И симпатичное личико тоже.